Тилль Линдерманн

То не делай,
Тут не тронь —
Может укусить огонь.
То не делай,
Отойди —
Боль и слезы впереди.

Едят те блюда что пропали,
Не видят плесень в них,
Не чуют смрад,
Из рваных шрамов
весь огонь слизали,
Им суждена болезнь, распад.
Поберегись.
Ох, так не делай.
Ах, оставь.
Страх мой за тебя силен,
Но в словах он слишком мал.
Ржавый слой моей же шкуры
Серебром и златом стал.

С тобой чтоб не было беды
Я стал бы жрать дерьмо,
Я стал бы гной лакать,
Свой зад покрасил я бы в серебро
И кукол смог бы покупать.
Поберегись.
Так не делай.
Ох, оставь.
Не нужно мерзнуть, чтобы понять —
Болезнь приходит сама собой.
Только боги могут касаться тебя,
И навсегда я останусь с тобой...
Всегда я буду с тобой...
Буду с тобой...

Она конечно не обманет
И не покинет как-то вдруг,
Покрепче сетью оплетает
И держит тысячами рук.

Ломался голос — и пришла
Колыбель с моей рукой
С ней вечерами засыпал
В родстве не была со мной

Встряхнет, уйдет, я замерзаю...
Сострадания не знает.
Как влажный зверь она - такая...
Но имя страсть не получает.

Приходи, готовить надо
Из всех желаний звездопада,
Из поцелуев, бедер влажных
Влаги, что стекает сзади.
Тебя всецело подчиняю.
Свой якорь внутрь тебя бросаю,
И в сундучке души навек
Я заключаю твой портрет.
В сердце б затащить его
И в теле спрятать глубоко

Лишь любовь вздохнула слабо —
Поцелуй для толстой фрау.
Пускай душа легла на дно,
Но все ж она возьмет свое

Ты молода
А я так мил;
В кровать двуспальную манил...
Кораблю так нужно в гавань…
Что ж со мной ты спать не стала?

Не молод я,
Ты не мила;
Я уродлив, ты толста.
Но в шторм пойдет любая гавань,
Ты утром симпатичней стала...

Ружье я в руки взял,
Его я зарядил.
Огонь!
Ты обезглавлен стал —
Увидел я сквозь дым.
Они колотят в дверь
И схватят как попало…
Невинен я, поверь,
Оно само стреляло…

Лежит
На дерево похожа.
И нет ей гроба вместо ложа.
Возле леса хладный труп,
Стала жертвой своих рук.
Глаз живых потухший свет,
Умерла в семнадцать лет.